Он первым снял улыбку Гагарина
С легендарным кинооператором Махом (Махмудом Рафиковым) я познакомилась в Полномочном представительстве Республики Башкортостан при Президенте Российской Федерации. Его представили мне как человека, который первым снял улыбку Юрия Гагарина после приземления из космоса 12 апреля 1961 года.
– Почему именно на вас пал выбор? – едва познакомившись, задаю вопрос своему собеседнику.
– История эта началась еще в 1947 году, – заводит издалека свой рассказ Махмуд Мухаметзянович. – По просьбе Л.П. Берии ему было предоставлено несколько анкет кинематографистов Московской киностудии научно-популярных фильмов, где я на тот момент работал. По ним решали, кого из нас допустят к секретным объектам особой государственной важности – съемкам испытаний первой советской атомной бомбы на Семипалатинском полигоне.
В итоге выбор Берии пал на Рафикова. Он посчитал, что кандидатура Махмуда Мухаметзяновича достойна того, чтобы доверить ему столь серьезную работу. Да это и неудивительно, ведь Рафиков на тот момент имел за плечами два авиационных института: Уфимский и Московский и, что немаловажно, ВГИК.
– Довелось мне после этого случая снимать и спуск первой атомной подводной лодки в качестве режиссера-оператора. Эта история завершилась больницей, так как я во время съемок получил серьезную дозу радиации, – рассказывает он. – Лечился долго. Думал, не выживу. Но наши врачи поставили меня на ноги, порекомендовав оформить инвалидность. Однако я, в силу своей молодости, отказался. Просто подумал: «Как это так, в моем возрасте, имея молодую жену-красавицу, стать инвалидом? Ни за что!»
Лечащий Рафикова профессор при выписке выдал предписание директору студии «Моснаучфильм» Михаилу Васильевичу Тихонову перевести Махмуда Мухаметзяновича на съемки таких тем, которые не были бы связаны с радиацией.
Но, как говорится, мы предполагаем, а Бог располагает. 2 апреля 1961 года Рафикова к себе в кабинет вызывает Михаил Васильевич и сообщает о том, что звонил Сергей Королев и просил, чтобы кинооператор срочно прилетел к нему.
– Я понимал, что снова намечается какая-то серьезная съемка, – продолжает мой собеседник. – Поэтому на всякий случай напомнил Михвасу (так мы его называли за глаза), что у него есть предписание врачей по поводу меня и что я уже получил определенную дозу радиации и не могу продолжать работать в условиях, опасных для моего здоровья. «Да, это так, – ответил он, – но Королев настаивает».
Позже выяснилось, что в телефонном разговоре Сергей Павлович спросил Тихонова о том, кто будет снимать в поисковой группе № 1 на месте приземления первого космонавта, и Михаил Васильевич ответил, что хронику лучше всех снимает Махмуд Рафиков. Тогда Королев сказал: «Нет, я знаю, что у вас был такой Мах. Вот его надо бы направить к нам!» На что Тихонов рассмеялся и сказал, что Мах – это и есть Махмуд Рафиков.
– В итоге я должен был снять первое приземление космонавта крупным планом и длинными кусками для того, чтобы получить киноизображение его физического и психического состояния после приземления, – поясняет Рафиков.
Команда Королева хотела иметь кинодокумент, свидетельствующий об эмоциональном состоянии человека, вернувшегося из космоса. Это и понятно: первый полет человека в космос. И что из этого может получиться, никто не знал. Это был эксперимент с серьезным риском для жизни и здоровья человека.
– Так я оказался в городе Куйбышеве (ныне Самара. – Д.С.) в поисковой группе № 1, закрепленной за Гагариным, – продолжает мой собеседник. – Из Куйбышева мы вылетели в Энгельс. Нам уже тогда было известно, что Гагарин благополучно стартовал. На старте работали операторы Всеволод Афанасьев и Володя Суворов. А вот на приземлении оказался я один.
По словам Махмуда Мухаметзяновича после приземления Гагарина в помещении диспетчерской начальника гарнизона состоялся доклад первого космонавта Л.И. Брежневу, который в то время был Председателем Верховного Совета СССР.
– В диспетчерской на окне стояла решетка, и, соответственно, там было темно, – продолжает Рафиков. – Нам посоветовали перейти в другое помещение, более просторное и светлое. Именно в нем должен был произойти разговор Гагарина с Хрущевым. Общались они минут сорок. Я снимал длинными кусками на протяжении всего разговора. Кстати, многие отснятые кадры вошли потом в фильм «Первый рейс к звездам». Думаю, что остальная, основная часть этого исторического материала хранится в сейфах киностудии Министерства обороны РФ.
По материалам М.М. Рафикова команда Королева составила портрет психофизического состояния первого космонавта Земли. С этого кинонегатива был напечатан и всем известный портрет Гагарина с телефонной трубкой в руке. Он был опубликован во всех СМИ Советского Союза и зарубежных стран.
Гагарин докладывает Хрущеву о первом успешном полете
– Эта очаровательная улыбка Гагарина известна всему миру, – говорит мой собеседник. – Подобного портрета первого космонавта я больше никогда и нигде не видел. У него тогда так светились глаза! Да это и понятно, ведь чтоб так улыбаться и светиться изнутри, надо было пролететь вокруг земного шара, а после приземления еще сделать доклад руководителю правительства.
По понятным причинам Махмуду Мухаметзяновичу пришлось молчать более сорока лет о событиях того времени. Никто не знал о его причастности к судьбе Гагарина и Королева.
– Я знал многое. Знал, что этот полет имел колоссальную степень риска. Ведь буквально перед ним в космос отправили манекен. Приземление так называемого Ивана Ивановича при возвращении на землю было неудачным. Поэтому съемку на месте приземления первого космонавта должен был проводить специалист, понимающий степень ответственности и секретности. Королев посчитал, что моя кандидатура подходит по всем параметрам. Я благодарен судьбе, что она свела меня с таким уникальным ученым, как Сергей Павлович Королев, а также с таким простым и вместе с тем необыкновенным парнем, первым космонавтом Земли Юрием Алексеевичем Гагариным. Повезло нашему Отечеству, что на нашей земле родились и творили такие великие и талантливые люди, – считает Махмуд Рафиков.
Диана Свердловская